Совместно с Андреем Корф

Что могло заставит Мию перевернуть всё с ног на голову? какая сила двигала её? что испугало девушку до исступления?...
Тем не менее, Ламия продолжала отчаянно отбиваться и перед её глазами были только влажные губы, большой нос, словно опухоль, на лице нездорового желтого цвета.
- Отпусти! Не надо!!!
Жесткие шершавые руки хватали девушку и в тех местах, где они касс кались её кожи, Мия ощущала леденящий холод.
«Остановись. Это же дядя Фёдор, твой друг, добрый старик, который сжалился над тобой. Ну давай, же успокаивайся» - слабым отголоском слышала девушка свой внутренний голос, но искажённое лицо мужчины и его трескучий  грубый  голос наводили на Ламию панический ужас. Теперь она узнала это оплывшее лицо с омерзительной улыбкой и безумным взглядом.
- … сладенькая моя… аппетитный кусочек…  - эхом в голове слышался его голос, и Мия завизжала, чтобы не слышать противные пьяные слова.
«Этот негодяй всё же нашел меня и теперь хочет отомстить, получить то, что выскользнуло из его лап в тот вечер. Это мама сказала ему где меня искать» - Ламия замахнулась, чтобы ударить нападающего, но тот увернулся и, словив руку девушки за запястье, заломил её  за спину, тем самым лишая Мию надежды попытаться повторить свою попытку.
«Это не правда. Это сон. Проснись! Умоляю тебя, очнись!» -  уже почти совсем неслышно твердил разум девушки, с быстротой отдавая свои позиции её кошмарным воспоминаниям.
Всё тело болело, ныло от усталости, и Мия уже потеряла надежду  на спасение, когда повелительно и совсем близко зазвучал чистый голос.
- Андрей, - удивлённо выдохнул дядя Фёдор, разжимая свою руку, позволяя Ламии выскользнуть из его захвата. – я… я не знаю, что с ней случилось, она словно обезумела, - скороговоркой оправдывался старик, чуть приседая под убийственным взглядом дампира, - Я не виноват. Стоило тебе переступить порог, как в неё словно черти вселились.
До Корфа начало доходить, что ситуация совсем не рядовая, и дядя Федор совсем не виноват в происходящем. Мия билась в истерике и истошно вырывалась. Сторож тоже стоял с недоумевающим видом. Андрей отпустил руку старика.
- Ну конечно! Я всегда во всем виноват! Ничего я с ней не делал! Просто отогнал собак. Или нужно было оставить ее на растерзание им! - Андрей не кричал. Его слова прорывались сквозь зубы, словно рычание. Он был зол. Сейчас ему хотелось только отгородить Мию от всех опасностей и бед.
Не медля ни секунды, Мия воспользовавшись смятением мужчины, вырвалась из лап своего воображаемого обидчика и забилась в угол, ища там надёжное укрытие. Девушка, не мигая, смотрела на две фигуры посреди огромной грязной комнаты.  В ней всё осталось по прежнему с того дня, когда она последний раз была там: грязный порванный матрац на полу, засаленное одеяло из лоскутков, деревянный столу окна с надтреснувшим стеклом.  Всё было таким знакомым, даже запах, тяжёлый, маслянистый, удушливый…
Когда Андрей начал говорит, Мия вздрогнула и опасливо осмотрелась по сторонам, ища свою мать, но её не было. Более того, тот уродливый мужчина с пьяным лицом тоже исчез.
«Мия, это бред, всё вымысел. Ты же должна это понимать! Смотри внимательно, внимательнее смотри! Это Андрей, это дядя Фёдор. Всё, больше нет никого. Нет матери и её дружка. Ты просто чокнулась, повредилась рассудком и напала на своего лучшего друга» . – с осмыслением реальной, не придуманной действительности, Ламия сползала вниз вдоль стены, прижимая ладони к вискам.
Мужчины В недоумении наблюдали за действиями девушки. Она словно невменяемая сидела на полу и сжимала руками голову. Сердце Андрея словно сдавили ледяные тиски. Он не мог смотреть на терзания девушки.
- Что с ней? - Он вопросительно смотрел на сторожа. Но тот явно был в таком же недоумении, как и сам Корф. Андрей очень медленно пошел к девушке, сидящей в углу. Он присел напротив нее на колени.
- Мия? Мия, что случилось? Посмотри на меня, пожалуйста. Все хорошо, ты в полной безопасности. Это я. Помнишь, я обещал, что никому не позволю тебя обидеть? Так вот я его сдержу. Иди сюда. - Андрей развел руки, приглашая девушку к себе. Как же ему хотелось сейчас схватить ее и унести подальше, туда, где она никогда не будет ничего бояться и переживать.
Ламия сгорала от стыда, теперь, когда воображаемый мир рухнул, словно карточный домик, она поняла насколько сильно напугала  и дядю Фёдора, и Андрея. Самым же отвратным во всей этой истории было то, что она никак не могла объяснить происходящие с ней метаморфозы. Как объяснить двум умным мужчинам, что временами ей видится то, чего нет, что в такие моменты ей бывает очень трудно отличить действительное от вымышленного. Единственный человек которому Мия доверилась, была Катя, но то совсем другое дело, ведь Андреева всегда мечтала встретиться с чем-нибудь необъяснимым и потому необычные припадки подруги объясняла некими сверхъестественными особенностями её разума (хотя правильнее было бы говорить о неком психическом расстройстве). Ламия очень сильно сомневалась, что теорию Катерины поддержат другие, более здравомыслящие люди.
- Всё хорошо, я перенервничала – не поднимая глаз, произнесла девушка, чувствуя неловкость из-за своей вынужденной лжи. – Это стресс из-за нападения собак. Простите, что так вышло, и я вас напугала.
Ламия продолжала неотрывно смотреть на чёрные лаковые туфли Корфа, но постепенно её взгляд начал медленно подниматься по брюкам, зацепился на ремне и остановился на причудливом коричневом пятне, оставленном на рубашке. Уголки губ девушки поползли вверх при воспоминании о том, как забавно выглядел Андрей, отряхивая свою одежду.
- Пятнышко, – словно ребёнок пролепетала Мия и доверчиво юркнула в раскрытые объятья дампира.
«Не отпускай меня, умоляю!» - Ламия обвила руками шею парня, и её пальцы запутались в его мягких русых волосах. Тепло и тихое спокойствие наполняли сердце девушки, она прикрыла свои глаза и жадно вдыхала запах его тела, смешанного с тонким, чуть терпким ароматом зелёного чая. Близость их тел опьяняла Мию и её сердце учащенно колотилось, пытаясь рассказать о том, о чём сама девушка не могла признаться себе даже в мыслях.
- Спасибо тебе за то, что ты рядом, - на одном дыхании произнесла Мия, позволяя себе полностью раствориться в ощущениях.
Дядя Фёдор наблюдал за всем молча: сперва он не мешал Корфу успокаивать девушку, а затем его поразило то с каким безграничным доверием Мия прильнула к опаснейшему хищнику на Земле. Они оба стояли на коленях, голова девушки покоилась на плече мужчины, её губы что-то шептали ему на ухо и их руки с нежностью обвивали друг друга. Они так гармонично смотрелись. Составляя единое, неделимое целое, что на глазах старика проступили слёзы. Но всё же картина была неправильной, искорёженной капризной судьбой: дампир и смертная. Это было не логично и в корне не верно, всё равно, что поставить рядом пугливую лань и хищника, готового совершить свой смертельный прыжок.
«Что же вы делаете, дети мои? – с горечью подумал мужчина, переступая с ноги на ногу и никак не решаясь, подать голос, чтобы нарушить идиллию между хищником и его доверчивой, ослеплённой любовью добычей.

Что ощущает человек, когда влюбляется? Всегда  сразу распознать это чувство? А может оно подкрадывается незаметно, миллиметр за миллиметром проникая в сердце и душу?.. или оно накрывает тебя с головой словно прибрежная морская волна и ты даже не успеваешь сделать вдох? Всегда ли мы готовы к такому сильному чувству?.. или может оно бывает настолько мощным и всепоглощающим, что разрушает человека?
Если бороться с этим бесценным даром Богов – можно потерять свою душу и уже никто и никогда не сможет ответить тебе обретёшь ли ты её вновь…

Ламия улыбнулась словам Андрея и подняла голову, чтобы посмотреть на парня и ещё раз восхититься его красотой.
- Ой, - её глаза округлились, а щёки покрылись пунцовыми пятнами: только сейчас она поняла насколько близко были его глаза и губы.
- Ээ… а что если я часто попадаю во всякие переделки? – Мия нехотя оторвала одну руку от плеча парня и чтобы хоть как-то оправдаться и просто найти ей применение, коснулась пальцами своего виска.
Она желала бы вечно сидеть вот так на коленках, обнимать его и ощущать неземное спокойствие, но смущение было сильнее желания вновь положить голову на плечо парню. Ламия прикусила нижнюю губу и ждала, когда и руки Андрея отпустят её.
«Интересно как он отреагирует, если я ему признаюсь, что хочу чтобы он меня поцеловал?» - это была только мысль, мимолётная и совершенно естественная, если вы находитесь так близко с самым прекрасным созданием во всей вселеной. Но это маленькое откровение, пронёсшееся в голове девушки, заставило её сердце колотиться с такой силой, что казалось, его стук должен был слышать и случайный прохожий на улице. Мия затаила дыхание, стараясь успокоиться и унять дрожь, начинающуюся где-то в районе солнечного сплетения.
«Если он меня не отпустит, я, наверное, умру. Как это странно и необычно», - чтобы унять нарастающую дрожь, Мия сомкнула руку, находящуюся за спиной Андрея, в кулак.
«Так, вдох, выдох, выдох, вдох, вдох, вдох, чёрт, выдох, а не вдох» - мысли были непослушными, несвязанными и вообще Мие казалось, что думал кто-то другой, посторонний.

А что если любовь пугает? Если она первая, но невероятно сильная? Что если ты пытаешься бороться с вольной и хватаешься за острые камни?..

«Да я просто помешалась на нём. Это болезнь и надеюсь она излечима» - Ламия кусала свои губы, пока две её половинки боролись друг с другом.

«Скажи!»
«Ты видишь его всего в третий раз!»
«Признайся!!»
«Ты ничего не знаешь о нём. Ты даже не знаешь сколько ему лет!!»
«Это так просто!!!»
«Нет! Это страшно, он рассмеётся! Ты посмотри на себя – ты не достойна его!!!»

Мия вновь чувствовала себя разбитой и несчастной, но ей не хотелось, чтобы кто-то ещё заметил это, поэтому она приняла единственно правильное для ребёнка решение – говорить не важно о чём, не важно как и зачем, главное молоть любую чушь и наконец перестать дрожать мелкой дрожью из-за желания вновь прижаться к этому тёплому телу, почувствовать как его сердце бьётся в унисон с её, как слегка приподнимаются его плечи, когда он дышит.
«Раз, два, поехали» - дала себе команду Мия и, набрав в лёгкие побольше воздуха, начала нести свой бред.
- Знаешь, я не представляю, что со мной было бы, если бы не ты. Я опять возвращаюсь к этой теме, потому что не знаю, как выразить  свою благодарность. Как ты там оказался? Ты просто мой ангел-хранитель, - Ламия улыбнулась и, не давая Андрею вставить ни слова, продолжила тараторить. – Я вообще не поняла каким образом ты отогнал этих собак, я слышала как они испуганно заскулили и бросились прочь. Неужели ты такой страшный или тебя животные не любят? В другой раз когда я увижу этого Кляксона я ему…  Жалко, что Катино платье испортила, наверное его не отстираешь. Я даже не посмотрела что с ним, - Мия говорила и говорила, но под пристальным и как ей казалось снисходительным взглядом Андрея, чувствовала себя ещё более глупо и неловко.
- Вот так, - тихо закончила Ламия, и её плечи опустились, словно под тяжёлым грузом.
«Вот так, теперь между вами не менее метра» - Мия всё ещё сжимала ладошку в кулаке, словно в ней было спрятано нечто ценное…
И это ценное было очень хрупким, прекрасным, волшебным и таким ранимым, ещё совсем неокрепшим, но жаждущим свободы… Ламия ощущала тепло и свет, в своей душе, ощущала как сердце разрывается от желания признаться, но она с завидным упорством осла продолжала бороться, загоняя все чувства в тесный маленький уголок души.

Она хваталась за острые камни... А ведь проще и правильнее было бы подчиниться волне и позволить ей вынести тебя на берега любви..

...тёплое, мягкое и нежное, невесомое, но ощутимое, незримое, но реальное… душа...

Сердце Мии остановилось, она забыла, что значит дышать, что значит жить.
А была ли жизнь? Разве всё прежнее можно было назвать ЖИЗНЬЮ? скорее это было существование, обычное, безвольное, нудное, ничем не примечательное и бесконечно долгое. Жизнь протекает с теми, кто чувствует, кто ценит, переживает, ЛЮБИТ. Они живут не для себя, не ради себя, а вместе с теми, с кем мир становится другим, замечательным, красивым, добрым, волшебным, чудесным…
Сердце Ламии, не готовое к такому сильному эмоциональному переживанию, ёкнуло и замерло в груди, в ожидании чего-то ещё более прекрасного и совершенного. Оно остановилось для того, чтобы проснуться вновь в мире, где кроме тебя существует тот единственный человек, которому можно отдать не только всё, но и большее. Нет, сам он никогда не попросит об этом и ты не предложишь, не потребуешь, чтобы он взял или вернул, ты просто отдаёшься вся без остатка, без оглядки…  Ведь теперь тебя так много, чувства так велики… Это понять может только тот, кто любил, любил настолько сильно, что мог отпустить, не спрашивая зачем и куда. Мир пуст без любви и люди пусты, одна оболочка – грубая, неотёсанная, жестокая в своём эгоизме… Но любовь, это обретённая душа, одна на двоих… Она хрупка и наивна, возможно слепа, самоотверженна, но чудесна…

Мия была так потрясена случившимся, что на её широко распахнутых глазах проступили слёзы, она смотрела перед собой и никак не могла понять, что изменилось. На её переносице, между бровей, появились две вертикальные морщинки, она  чуть облизнула нижнюю губу, потом повернула голову и наконец, вдохнула воздух, смешанный с ароматом волос Андрея. Теперь он казался другим - знакомым, но в тоже время совершенно изменившимся, как и всё вокруг. Серые тени приобрели красочные оттенки, звуки стали нежнее и мелодичнее - мир, оставаясь прежним, стал совершенно иным.
- Мне ничего не надо, если только... ты будешь рядом, - мысленно закончила Ламия предложение и по лицу скатилась хрустальная слезинка, её рука, сжатая в кулак, расслабилась.

Дядя Фёдор уже давно вышел на улицу, чувствуя себя неловко и неуютно в своём собственном доме. Он тихо, одними губами бурчал себе что-то под нос, недовольный происходящим.  Он, взрослый мужчина сейчас чувствовал себя школьником, разбившим окно в кабинете директора.
Он кожей ощущал опасность и предстоящую грозовую бурю, когда о случившемся прознает Олег, а он всегда был в курсе всего, что касалось его сына. Сторож в нетерпении ожидал, когда в доме нарушится тишина и уж тогда-то он непременно предостережёт молодых, расскажет и распишет им всё, что их ждёт в недалёком бедующем, которого нет и не может быть.

Андрей прижимал девушку к своей груди крепко, словно опасаясь злого вора, готовящегося выкрасть её, что не заметил, как его объятия превратились в удушающую давку. Мия, которая и так не смела дышать, боясь спугнуть миг счастья, почувствовала как её грудную клетку медленно, но методично  сдавливают тиски, в голове стало туманно, мир снова померк. Ей стало тесно и горячо в объятиях Андрея, но сбросить их означало  разрушить их близость. Она ещё сильнее обняла парня, ожидая, что его присутствие, как и прежде, будет спасительным, облегчит боль, но становилось только хуже. Ламия негромко кашлянула, в попытке прочистить горло, но воздуха по прежнему было катастрофически мало.
- Мне больно, - слабо прошептала девушка, пытаясь пошевелиться в плотных нерушимых  оковах дампира. – Андрей! - вопреки её желанию в голосе проскользнули нотки страха, - Мия попыталась оторвать парня от себя, который в первый миг, почувствовав сопротивление, напротив ещё сильнее прижал её к себе.

Как бы Ламия не хотела почувствовать облегчения, та свобода, которую она получила, нисколько не радовала её. Андрей выпустил девушку, его объятия распахнулись и он отстранился от неё, позволяя Мие упасть на пол. Она прижала руку к груди и подняла глаза на Андрея, чтобы в шутку упрекнуть его в чрезмерном усердии, но её взгляду предстало холодное, пустое лицо Андрея. Выражение его глаз было пугающим, но ещё более ужасными были слова и та леденящая холодность, с которой он произносил их. Каждый звук его голоса проникал в самое сердце Мии и она непроизвольно ещё сильнее прижала руку к груди, словно стремясь защититься от разрушающего действия его слов.
- Для кого лучше? - крикнула Ламия вслед уходящему Андрею и уткнулась носом в колени. Она обвила свои ноги руками. Из его слов Мия поняла только одно - он не желает её больше видеть, они больше не увидятся, потому что она что-то сделала не так, потому что она не такая красивая, как Света, не такая веселая, как Катя, она вообще не такая, и он не хочет с ней разговаривать.
Так жестоко и бессердечно ещё никто не поступал с ней. Швырнуть с небес на острые камни, оставить одну в мрачном ущелье, заставить самой искать объяснения и в конечном счёте не получить их.
«Лучше путь меня бьют, пусть кусают собаки, рвут на части, но не ЭТО. Это так бесчеловечно? Не правильно! Слышишь, небо?! Ты не имеешь право так поступать со мной? Передай это Богу. Почему он всё у меня отнимает?» - Мия со всей силой сжала челюсти, чтобы не закричать, и когда её макушки коснулась ладонь дяди Фёдора, она вздрогнула всем телом, словно от удара.
- Мия, - его голос был нежным, добрым, родным. – Ты не виновата ни в чём. Всё будет хорошо, вот увидишь, всё наладится.
Ламия прильнула к сторожу всего на миг и поцеловала того в щеку, а потом отстранилась от него, она словно повторяла путь Андрея.
- Мия, ты хочешь поговорить? – с надеждой на отрицательный ответ спросил мужчина, помня о просьбе парня.
- Нет, я хочу помолчать, - «мне никто не нужен» - уклоняясь от разговора, Ламия торопливо помыла посуду, убрала всё съестное со стола, оценила ущерб, причинённый платью, и запихнула его в мусорное ведро, куда отправились и насквозь промокшие тетрадки.  Дядя Фёдор, видя упорное желание своей подопечной избежать каких-либо разговоров, тихо расхаживал по комнате, изредка останавливая на ней свой взгляд. Мия же ещё более раздражалась от его вопрошающих  взглядов, хотя и чувствовала себя несколько виноватой за своё поведение, ведь проживая в этом доме, она должна была считаться с мнениями и желаниями его хозяина, жить по его правилам. Всю работу она выполняла молча и машинально, стараясь отречься от всех мыслей, забыться, но спокойствие она обрела только тогда, когда залезла к себе на печку и опустила занавеску между своим убежищем и остальной частью избы.
Прислонившись спиной к печке, Мия несколько минут сидела, прикрыв глаза и запрокинув голову. Она прислушивалась к тихому бурчанию дяди Фёдора в другой комнате и его тяжёлым шагам. Утопая во всё нарастающей тишине, было легко раствориться в окружающем мире и вскоре, ей уже казалось, что она стала чем-то огромным, бестелесным и вечным. Именно в таком состоянии было легче всего абстрагироваться от своего тела и чувств, наполняющих его, словно сосуд. В таком состоянии можно было вообразить себе невесть что и быть невесть кем, а ещё можно было подумать и посмотреть на себя со стороны. Но в этот раз у неё ничего не получилось – устраиваясь поудобнее Мия случайно задела свою рану на руке и непроизвольно вскрикнула от неожиданности.
«Может стоит к врачу сходить?» - подумала Ламия, но тут же отмела эту здравую мысль, понадеявшись на русское «авось».
Потянув за верёвочку, девушка включила свет, который специально для неё провёл сюда дядя Фёдор. Мия внимательно осмотрела свои ранения и окончательно убедилась, что посещение врача было бы излишней мерой, к тому же ей абсолютно не хотелось терпеть все эти уколы, которые непременно бы ей прописали. Единственное, что сейчас её волновало, так это желтые пятна от йода и то, что теперь ей придётся скрывать царапины от окружающих и тёти Даши, которая воспользовавшись удобным случаем, не упустила бы возможность наложить на них какие-нибудь чудодейственные компрессы и мази.
Ламия подушечками пальцев прикоснулась к щеке в том месте, где Андрей поцеловал её, и снова отчаяние наполнили её сердце. Она прикрыла глаза, стараясь представить Андрея, когда он так заботливо обнимал её, но в голове звучали его холодные слова, снова и снова, причиняя боль, рука безвольно упала на колени.

Минута вечности без жизни была короткой и такой ощутимой, что легко было поверить в её реальность…

Ламия достала из под подушки свой дневник и на чистом листе крупными буквами начала выводить: «Я ЛЮБЛЮ», но на середине слова она вдруг передумала и, несколько раз перечеркнув надпись, ниже написала порядковый номер записи. Она позволила себе писать ничего не значащую ерунду, смешанную с горькими мыслями, перескакивая с одной мысли на другую. Она неровным почерком писала всё, что только могло прийти в голову шестнадцатилетней девчонке, впервые влюбившейся и так скоро узнавшей, что любовь, это ещё и страшные муки, которые нужно уметь пережить.

Отредактировано Lamiya (2010-10-21 13:23:51)

Катя открыла глаза и буквально подскочила на кровати.
- Ну, наконец-то утро! – резко откинув одеяло, девушка поднялась на ноги и  побежала в ванную. Быстро приняв душ и почистив зубы, Катя влезла в первые попавшиеся джинсы и топ. Непослушные пышные локоны она лишь слегка пригладила щеткой и оставила свободно рассыпанными по плечам. Вернувшись в комнату, Катя взглянула на циферблат электронных часов.
«Вот черт! Еще только без четверти восемь. Слишком рано для визита вежливости. Чем же себя занять?» - в очередной раз компьютер и интернет пришли девушке на помощь. Пока она проверяла электронную почту и отвечала на письма, часы отсчитали девяносто минут.
- Вот теперь можно отправляться в путь.
Катя быстро шагала по знакомой дорожке, ведущей к кладбищу. Многие жители Гатчины старались держаться от нее подальше. Суеверия и прочие людские страхи удерживали горожан от посещения кладбища. Но любопытный нрав и бесстрашная натура всегда влекли девушку к приключениям. Домик старого сторожа отчетливо выделялся среди густой листвы кладбищенской растительности. Легко взбежав по ступеням, Катя постучала в дверь. Вскоре она открылась, и в проеме появился добродушный старик.
- Доброе утро, дядя Федор, простите, что я так рано, - пропела Катюша. – Мия дома?
- Здравствуй Катенька, проходи, - сторож вежливо освободил проход девушке. Катя, не медля ни секунды, прошла в комнату. Ее подруга, которую та мысленно двадцать раз похоронила, пятнадцать раз наделила неизлечимой болезнью, сидела за столом и пила чай.
- Ну и как это называется? Я тебя вчера весь вечер ждала, невесть, что себе нафантазировала, а она сидит тут, как ни в чем не бывало и чаи распивает. У тебя есть ровно пять секунд, чтобы придумать более или менее приличное оправдание твоему отсутствию, пока я тебя не прибила на месте! – выпалив свою речь, Катя плюхнулась на табуретку рядом с подругой и вопросительно уставилась на опешившую от такого натиска Мию.

"ОНА ЗАБЫЛА!" - глаза Катерины начали наливаться кровью. - "Как такое могло произойти с моей подругой? Она про меня забыла. Что это значит? Может я что-то не так сдалала? Никогда такого не было. Она забыла!"
Катя сидела на табуретке с широко раскрытыми от удивления глазами. Сказать, будто ее ударили этой самой табуреткой по голове - это значит ничего не сказать. Сколько разных мыслей за вчерашний вечер передумала она, сколько разных смертей для своей подруги напридумывала, даже всчтречу с инопланетянами. А вот то, что та могла просто про нее забыть, не предусмотрела. Мия быстро оправдывалась, просила прошения, а потом протянула руку неестественного оттенка. "Что это с ней? Неудачный опыт окраски волос? Нет. - Катя оглядела голову подруги. - На волосах ничего не заметно."
- Короче, я ненавижу собак! Особенно этого уродливого Кляксона, который вчера напал на меня вместе со своим другом. - Мия честно призналась во всем.
И тут все встало на свои места. "Ну вот, я была права. Какой ужас!" - Катя подскочила к Мие.
- Как это произошло? Он что совсем рехнулся? Это же самя безобидная шавка в нашем районе. И что сильно тебя покусали? Только это или еще куда-нибудь? Как ты от них отбилась? В больницу уже ходила? Нужно обязательно уколы сделать. Вдруг эта псина заразная. - в этот момент Катя напоминала свою тетушку, которая всегда стремилась преувеличить каждую царапину. Девушку это безумно бесило. Но в некоторые моменты  она сама превращалась в нее. Вот и сейчас стремилась отправить Ламия в больницу и обязать сделать пресловутые сорок уколов от бешенства.

Беспечность подруги настолько возмутила Катю, что девушка потеряла дар речи. Она беззвучно открывала рот, словно рыба, не произнося ни звука.
"Как можно так относиться к своему здоровью? Это же опасно для жизни! Эти собаки живут на помойке, едят всякую гадость. Куча микробов, вирусов в их пасти. Да они сто процентов больные. Если бы они до меня дотронулись своими грязными зубами, я сломя голову побежала бы в больницу. Это не шутки! Все равно нужно пойти к врачу. Скажу дяде Федору. Он ее силком утащит. И будет прав. Или тете расскажу..." - В голове Катерины складывался коварный план о том. как она заманит свою подругу в больницу. Мия продолжала что-то рассказывать, но ее слова пролетали мимо ушей девушки. Но тут произнесенное подругой имя остановило поток мыслей в голове Катерины, будто кто-то резко выставил перед ней знак стоп или нажал на соответствующую клавишу на магнитофоне и остановил запись.
- Андрей? А он откуда там взялся? И что он сделал? Он спас тебя? А ну-ка рассказывай все подробно. и не смей хоть что-нибудь от меня утаить. - любопытство разбушевалось внутри девушки. От нетерпения она начала ерзать на стуле. Ей так хотелось узнать об этом парне, что если бы она могла залезть в голову Мие, то непременно сделала бы это и увидела все ее глазами.

За сегодняшний день я практически ни разу не присела. Труд из обезьяны сделал человека а из меня он сделал счастливого и очень занятого и усталого человека. Не могу сказать, что я была абсолютно счастлива (для этого мне нужно было извести себя работой), но чувство радости действительно посетило меня прервав череду серых задумчивых дней.. А все мои думы вертелись только возле одного человека, изредка прерываемые размышлениями о скором приближении Дня знаний. Катя уже не могла перенести моих вздохов, затуманенного взгляда и односложных ответов невпопад поэтому согласилась на предложение тёти Даши навестить нашу златоглавую столицу. Уже шли вторые сутки как я ничего не слышала о своей подруге... А вообще я прекрасно понимала нисколько не обижалась, что дружеское участие Катрин в моей судьбе сошло на нет. Я бы себя не вынесла и нескольких часов, а моя верная подружка целыми днями подбадривала меня и бесконечно повторяла... А вот здесь нужно уточнить, что её фразы всё же несли различный смысл в разное время.
В первые два дня и утро третьего Катя уверяла меня, что поведение и слова Андрея только доказывают его явный интерес ко мне. И ведь Андреева уже практически убедила меня в этом, как её уверенность резко иссякла и она решила резко сменить тактику. Теперь всё её дружеское участие было направлено на то, чтобы убедить меня, что не стоит заглядываться на таких золотых мальчиков как Андрей (хотя какой он мальчик?), что они никого ни во что не ставят, что им всем только одно и нужно и бла-бла-бла... я достойна лучшего. А куда уж лучше?!
Ну так вот, именно сегодня я проснулась с полным намерением забить, забить на Андрея и все эти сентиментальные штучки, которые считаются проявлением глубокого чувства. Я решила, что дрожь в коленях и руках при его присутствии и вообще при одной мысли о нём вызваны порывами нордического ветра или урагана, а трепет сердца.. ну в общем нужно сходить к кардиологу... И самое главное - если я хочу быть счастливой. то я просто должна ей быть!
Дядя Фёдор был несказанно рад моему хорошему настроению и целое утро извлекал из своего огромного багажа памяти весёлые анекдоты и шуточные истории, словно опасался, что моё приподнятое настроение может растаять как мороженое в жаркий летний день. Вообще-то я тоже немного этого опасалась, поэтому, чтобы не превратиться в "сладкую лужицу" решила  запихнуть себя в морозильную камеру, а для большего эффекта выбрала режим заморозки с тремя снежинками. В общем, я убирала, готовила, стирала, гладила, мыла, поливала, собирала, закрывала, снова убирала и мыла, а также вновь готовила, пока не почувствовала, что пришло время перерыва. И всё было бы просто отлично. если бы не тесто, которое я замесила ещё с утра, лелея себя мечтами о горячих капустных пирогах и ватрушках с творогом. Сейчас же, когда весь дом был вылизан, я не могла найти в себе сил приступить к запланированному с утра.
"Кажется мне пора сменить батарейки", - думала я, подходя к столу на ватных  несгибаемых ногах. Устало облокотившись о столешницу я тяжело и глубоко вздохнула. Чувствовала я себя счастливой, нужной и чертовски усталой.
"Если к вечеру я всё ещё смогу двигаться, то обязательно доползу до Рыжика и сообщу её неприятнейшее известие, что я вышла из транса", - строила я планы, пока не вспомнила, что добираться до Андреевой мне придётся на поезде.
Опираясь локтём о столешницу и подпирая рукой подбородок, я смотрела на огромную желтую кастрюлю из которой разбухая вылизало  дрожжевое тесто. Оно как живой зверь пыталось вырваться наружу и стремительно покидало место своего заточения, сползая по наружным стенкам. Свободной рукой я дотянулась до вилки  и ткнула белое мучное месиво.
"Ей, ты ещё не стало колобком, чтобы удирать от меня. Да и я не бабушка", - я продолжала делать дырки в тесте, а оно тихо охало и посвистывало, выпуская воздух и возвращаясь на место. - "Будешь знать как удирать. Я из тебя такие пироги забабахую".
Тут я посмотрела на кочан капусты в корзине возле печи и вспомнила, что ещё и не бралась за изготовление начинки.
"О нееет!", - в изнеможении я ткнулась лбом о стол и тихо бессильно засмеялась. Очнулась я когда сквозь дремоту мне показалось, что меня кто-то трогает за руку, вздрогнув я оторвала подняла голову и тут же сообразила, что это тесто всё же сползло на стол и теперь устремлялось дальше вниз на пол.
"Вот блин!" - двумя руками я схватила мягкую воздушную массу и принялась возвращать её на место. Свободолюбивое тесто казалось было недовольно таким поворотом событий и поэтому прилипало к рукам, к кастрюле, столу и вилке всячески мешая мне. Зато эта возня окончательно пробудила меня и вернула к жизни, напомнив мне о возложенных на себя обязательствах. Когда победа была одержана, я помыла руки и поставила на стол огромный вилок капусты, мне показалось... нет не показалось, я явно почувствовала на себе чей-то взгляд. Это такое давящее тяжелое ощущение сзади. словно кто-то давит тебе на плечи и прижимает к земле. Я оглянулась, но с печки на меня могли смотреть разве только пауки, поэтому я выглянула в окно и увидела... От неожиданности я сперва отпрянула от окошка, но затем, забыв всё на свете, выскочила на улицу...

Я в такой спешке покидала дом, что по пути умудрилась наткнуться на лавку в коридоре и сильно ушибла палец на ноге. Но что может означать какой-то палец, когда за окном стоял Андрей. Я так хотела его увидеть, так боялась, что он уйдёт, что те короткие секунды, что я потратила на то, чтобы выбежать на улицу мне показались вечностью. Мне казалось, что ещё никогда в жизни я не передвигалась настолько медленно... Оказавшись босиком на улице я уставилась на пустую дорогу - Андрея не было. Не было не только его, но и какой-либо другой живой души, если не считать бабочек, букашек, кошечек, собачек и прочей живности. Совсем обескураженная я с минуту стояла на месте, поворачивая голову во все стороны, но улица по прежнему оставалась пуста. А моё сердце продолжало стучать как отбойный молоток, не желая успокаиваться.
- У меня бред, - прошептала я, не скрывая своей грусти и развернулась, что бы отправиться в дом. Пройдя несколько шагов, я резко повернулась назад, словно мы играли в прятки и я намеревалась застать Андрея врасплох.
"Никого!" - моё сердце сжалось, словно его полоснули ножом, и я дойдя до крылечка, присела на влажное после мытья полов дерево. - "Боже, ну почему мы всегда влюбляемся не в тех? Неужели тебе так весело наблюдать за нами. Ты видимо забавляешься, когда видишь страдания людей, " - я сложила руки на животе и согнулась пополам словно от нестерпимой боли. Мне хотелось кричать, кричать настолько громко, чтобы охрип голос. И я бы наверное закричала бы, если бы не опасения, что меня могут услышать. Конечно можно было бы найти укромное уединённое место и наораться себе вволю, но не думаю, что в тот миг я была в состоянии куда-нибудь идти. Я монотонно качала вперёд-назад, стараясь не думать о том, кого или  что увидела в окно.
- Похоже мой счастливый радостный день закончился, - недовольно прошептала я, спустя некоторое время. - Ну уж нет! Никакие Андреи мне его не испортят. Если я решила, что буду сегодня в хорошем настроении значит буду! - твёрдо и громко повторила я себе свой сегодняшний завет и запрокинув голову посмотрела на небо. Оно было синим синим, божественно красивым, настолько прекрасным, что захватывало дух. Я улыбнулась, старясь чтобы улыбка вышла естественной и радостной.

Я наслаждалась тишиной и спокойствием, красотой небес – что ещё нужно для счастья? Сидеть и ничего не делать после насыщенного дня было очень приятно, а мечты о пирогах я выкинула из головы. Какие могут быть пироги, когда ноги и руки отказываются гнуться, а на улице такая благодать.
«Лепота!» - мысленно восторгалась я, воображая, что если Будда прав и птицы это те же люди, но в другом воплощении, то я буду бабочкой или каким-нибудь другим созданием, но которое непременно должно уметь летать. И когда над моей головой пролетели озорные неугомонные то ли стрижи, то ли ласточки, я радостно засмеялась, провожая их взглядом. Птахи скрылись за деревьями и я искренне завидовала их беззаботным играм, хотя может эти манипулирования в воздухе несли некий глобальный смысл в их птичьей жизни. Я так увлеклась своими размышлениями о том, как же можно обозвать те звуки, которые издают стрижи в полёте: стрекотом, пением, восклицанием, попискиванием, что не заметила, как сама стала предметом наблюдения.
Слова, прозвучавшие у меня за спиной, были для меня такой неожиданностью, что я пусть и не подскочила на месте, но вздрогнула, потеряв концентрацию, и моя голова, запрокинутая назад, потянула за собой и тело куда-то в сторону. Я не упала только потому что вовремя уцепилась руками за расщелину между досками, из которых было сколочено крыльцо. После того как я была уверена, что опасность опрокинуться вверх тормашками мне уже грозит, у меня появилось время осмыслить кому именно принадлежал голос. И тут я испугалась повторно, потому что за моей спиной был не дядя Фёдор, а Андрей. Я вскочила и испуганными (наверняка круглыми и огромными) глазами посмотрела на него. Несколько секунд я была в таком шоке, что хранила молчание, но как только мои губы разморозились, я больше не могла скрывать своё удивление.
- Это ты?! – я осмотрелась по сторонам, словно искала ещё кого-то. – Что ты здесь делаешь?

"Боже, он говорит, это не видение" - было моей первой мыслью, когда я услышала его голос, хотя мои сны и странные миражы, периодически посещавшие меня тоже были очень реальны.
- Нуууу, если я начну заикаться, то это будет меня отличать от других людей, - ляпнула я, прежде чем сообразила, что отличаться я буду не в самую лучшую сторону.
"Ну и бред я несу, не могла придумать ничего лучше. И отчего каждый раз при нашей встречи я веду себя как полная дура?" - я чувствовала как нахлынувшее на меня смущение вновь сковывает мне язык, а прочем, к этому уже пора было привыкать.
Я несколько секунд мялась, пытаясь вытолкнуть из себя хотя бы звук, но получалось произнести только что-то не совсем понятное.
- Эээ... дядя Фёдор.. это, как его... - на помощь не совсем содержательным словам пришли такие же малосодержательные, зато весьма экспрессивные жесты руками: я замахала в сторону соседних домов, один из которых только застраивался. - Он пошёл помочь на стройке, сказал, что будет вечером... так что... - от греха подальше я спрятала руки за спиной и заключила пальцы в "замок".
"Только не уходи!" - кричали мои мысли, когда я заметила, что Андрей посматривает в сторону калитки.
- Хочешь зайти? - в туманной надежде спросила я, помня его странное поведение и обещание держаться от меня подальше. - Я пирог испекла!
"Если он сейчас согласится, то значит правда, что сердцем мужчины управляет желудок" - я не отрывала от него взгляда, словно старалась его загипнотизировать и вынудить согласиться на моё предложение. - "Блин, а пирога-то нет! Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!"

Конечно я всем сердцем желала, чтобы Андрей согласился на моё предложение, но как только он ответил "Да" во мне проснулся всё тот же детский страх.
"Ии.. что дальше? Что я ему буду говорить? О чём там принято говорить в цивилизованном обществе? Катя говорила, что в Англии положено говорить о погоде. Значит о погоде. Ага, ничего интереснее я придумать не могла. Ну почему я такая глупая и ничего не знаю? Даже разговора поддержать не могу. Хорошо, пусть говорит он, а я буду мило улыбаться и кивать головой.. Ага! Надо ещё научиться мило улыбаться. И какого чёрта я отказывалась, когда Рыжик хотела научить меня кокетничать?" - я панически боялась остаться с ним наедине, но в тоже время безумно хотела этого и ради того, чтобы он ещё хоть на минуту задержался готова была совершить самые неадекватные поступки. К примеру, я уже подумала в какой траектории мне следует падать в обморок, чтобы не сильно ушибить голову...
- Нет мне не жалко, только он может быть и не вкусным, - произнесла я, не признаваясь, что обещанного лакомства ещё нет, хотя краска на моих щеках должна была сообщить, что что-то в моих словах не то.
Когда Андрей извиняясь, пошёл к калитке, я облегчённо вздохнула и быстро кивнув головой, кинулась в дом.
- И где мне его взять? - я смотрела на тесто, которое всё-таки совершило свой побег из кастрюли и теперь липкой массой распласталось на столе. - Так, зато есть булка, сметана, печенье и пряники, конфеты, - перечисляла я заглядывая в ящик стола и выгребая всё на стол. - Скажу, что пирог забрал с собой дядя Фёдор, а... - я вновь уставилась на тесто. - А это остатки из которых ещё только предстоит что-то сотворить. Так, быстро ставлю духовку, делаю шарики, посыпаю пудрой и вуаля, через 30 минут будет готово.
Не теряя ни секунды, я включила духовой шкаф и помыв руки, принялась за стряпание шариков: они получались быстро, но не совсем аккуратные.
" Дядя Фёдор, пожалуйста задержите его подольше, я не обижусь, если вы его заболтаете на пол часа. ...или чуть дольше, "- добавила я, понимая, что мне ещё предстоит всё за собой убрать.

- Конечно будет съедобно, тесто же я месила! - уверяла я Андрея, накидывая ему за шею красный фартук в белый горошек. - В принципе тут не сложно, тебе только нужно руки помыть и высушить их хорошенько. А дальше я тебе покажу, - непослушными от волнения пальцами я завязала лямки фартука за спиной парня и не удержалась... Мне так хотелось прикоснуться к нему, почувствовать тепло его тела, вновь испытать то неясное чувство счастья, разливающееся по телу, когда он меня обнимал тем вечером. Сделав вид, что замешкалась с узлом, я на миг задержала руки на его пояснице и даже сквозь его бежевый свитер почувствовала жар его тела, внутри меня всё затрепетало... Это было так странно, так необычно и в тоже время так восхитительно... Ради таких моментов стоит жить, стоит бороться, мучатся, жертвовать, дарить, награждать... Я тонула в своих ощущениях и была на грани того, чтобы полностью отключить разум и напрочь забыть обо всём, кроме него...
"Интересно, а это любовь или увлечение, или вообще банальная страсть?" - пронеслось в моей голове и вмиг отрезвев, я принялась скатывать очередную порцию колобков.
- Достань, пожалуйста, сахар. Он в шкафчике на верхней полке. Сейчас мы их смажем растительным маслом и сделаем сладкими, - давала я распоряжения, внимательно следя, чтобы мой голос не дрожал и не выдал волнения. – Масло здесь. – я пнула шкафчик, находившийся в столе, - перышко там же.
«И зачем он остался? Вот зачем? Зачем?»
Ответ пришёл неожиданно сам собой, но такой невероятный, невозможный, но в тоже время до нелепости очевидный.
- Не может быть! - шокированная я замерла с куском теста в руке и оглянулась на Андрея, возившегося на полке в поисках сахарного песка.
«Нет, не может такого быть, но… Но ведь он остался... Зачем ему оставаться, если ты ему не интересна» - моё непослушное сердце забилось в бешеном темпе, не позволяя мне собраться и успокоиться.

Меня забавляло с какой самоотверженностью он подошел к такому простому делу как приготовление пышек. А его "Сию секунду будет исполнено" прозвучало так искренне, так правдоподобно, по настоящему,что мне хотелось улыбнуться, а больше всего мне хотелось разделить эту улыбку с ним...
"Ну всё Ламка, ты пропала... И ещё как", - все ненужные и глупые сомнения рухнули, мне оставалось поднять белый флаг и покориться, сознаться, что я его полюбила. Полюбила как-то стремительно и быстро, именно так мгновенно пронзает стрела озорного Амурчика, сына великой  и прекрасной богини любви Афродиты, если бы я ещё была на неё похожа, ну хоть издали...
Богиней могла быть Светлана или Мария, такие величественные, знающие себе цену и оттого гордые и наверное высокомерные, хотя нет, высокомерной могла быть Светлана, но не Мария...
- Ааа, нет, я не про это, - чуть растерялась я, соображая в какой именно момент разговора я замечталась и что важного пропустила. - Конечно я так не думаю, - отвечала я на полном серьёзе, припоминая слова Андрея, поздно соображая, что его слова были шуткой и уместнее было бы поддержать  его игру.
- Хотя знаешь, - я попыталась исправить ситуацию, - они наверное там строят бункер, чтобы спастись от третьей ядерной или избежать конец света, вот и тащат туда продукты, - заговорщическим тоном закончила я, склоняясь к уху Андрея.